ПЛИНИЙ Младший

древнеримский политический деятель, адвокат и писатель. После смерти отца был усыновлен дядей, Плинием Старшим. В начале 70-х гг. переехал в Рим, где учился красноречию в риторской школе под руководством Квинтилиана и Никета Скодры. В возрасте 18 или 19 лет впервые занялся адвокатской деятельностью в суде центумвиров. Служебную карьеру, открывшую ему доступ в сенат, начал при Домициане. В конце правления этого императора, разочарованный террором, отошел от политики. К общественной деятельности вернулся только после смерти Домициана в 96 г., в правление Нервы. В 100 или 101 г. получил консульство из рук императора Траяна, затем стал членом жреческой коллегии авгуров, а в 111-112 или 112-113 гг. – наместником Вифинии и Понта. Траян дарил Плиния особым доверием и часто советовался с ним в важных делах. После 113 г. мы не встречаем больше упоминаний о Плинии; возможно, он умер в это время. Плиний прослыл прекрасным оратором. От изданного им сборника речей сохранилась одна, потому что еще в древности ее поместили первой в сборнике «Латинские панегирики». Это речь в честь императора Траяна, а также типичная благодарственная речь, какую должен был произнести новый консул при вступлении в должность. Несомненно, перед изданием она была переработана и расширена до большого панегирика, в котором Плиний восхваляет заслуги цезаря перед Римом и всей империей. Эта речь в некотором смысле программная, в ней мы находим идеал правителя. Своим местом в истории литературы Плиний обязан прежде всего эпистолографии. Его корреспонденция состоит из 247 писем, собранных в 9 книгах (97-109), адресованных историческим лицам. Некоторые из них представляют собой трактаты и литературоведческие труды. Каждое из писем посвящено отдельной теме: жизнь в деревне, болезни домашних рабов, пережитое при извержении Везувия, похороны друга, обременительность публичных поэтических чтений, смерть Марциала, дружба автора с Тацитом, описание своих вилл, жизнь и литературное творчество Плиния Старшего, распорядок дня автора и т. д. В совокупности они воссоздают картину жизни при Траяне. Особую историческую значимость имеют письма к Тациту (VI 11, 20) об извержении Везувия и смерти Плиния Старшего, а также отдельный сборник, т. н. десятая книга писем, изданная уже после смерти автора и содержащая служебную переписку с императором Траяном периода наместничества Плиния на Понте и в Вифинии. Язык Плиния здесь очень лаконичен, тематика исключительно деловая. Письма императора также написаны в ясном и сжатом стиле и содержат ответы на сомнения Плиния. Самым известным письмом этой книги является письмо о преследовании христиан (97 г.). Плиний был также автором разных мелких поэтических произведений, которые не сохранились.

• Недостойно оказывать больше почестей правителям, радующимся больше рабству граждан, нежели их свободе.
• Признак доброты – радость за других.
• Страх – ненадежный учитель правды.
• Тот, кто будет управлять всеми, должен быть избран среди всех.
• Несправедливо, конечно, но так уж повелось, что в зависимости от успеха или неудачи те же самые решения или признают хорошими, или осуждают как плохие. Поэтому обычно одни и те же поступки определяют как рвение и как тщеславие, как щедрость и как безумие.
• Недоделанное – то же самое, что неначатое.
• Хорошо и почтенно идти по стопам предков, если, конечно, они шли прямым путем.
• В этом (...) мире (...) нельзя ни в чем отчаиваться и нельзя ни на что полагаться.
• Как в человеке, так и в государстве, тяжелее всего болезнь, начинающаяся с головы.
• Умный и тонкий читатель не должен сравнивать между собой произведения разных литературных видов, но, взвесив их в отдельности, не почитать худшим то, что в своем роде совершенство.
• Люди больше ценят славу не великую, а широко разошедшуюся.
• Ничто так не выделяет свет, как тени.
• Как бы ни были обязаны тебе люди, если ты им откажешь в чем-нибудь одном, они только и запомнят, что этот отказ.
• Старая слава молодую любит. Так уж устроено: если ты не добавишь к старым услугам новых, прежних как не бывало.
• Мнения ведь подсчитывают, не взвешивают. (...) В самом равенстве столько неравенства! Разум не у всех одинаков, а права одинаковы.
• В плохой покупке всегда каешься, потому особенно, что это укор хозяину в его глупости.
• Как-то Регул, с которым мы защищали одно и то же дело, сказал мне: «По-твоему, надо исследовать все, относящееся к делу, а я сразу вижу, где горло, и за него и хватаю». Он, конечно, хватал то, на что нацелился, но в выборе цели ошибался часто. Ему (...) случалось принять за горло колено или пятку.
• Каждому милы его собственные измышления, и если кто-то другой скажет то же самое, что он предполагал, то для него это уже сильнейший довод.
• Одна и та же речь может, правда, показаться хорошей, когда ее произносят, и плохой, когда ее читают, но невозможно, чтобы речь, хорошо написанная, оказалась плоха при слушании.
• Как со всем хорошим, так и с хорошей речью: она тем лучше, чем длиннее.
• (Будет) предательством (в судебной речи) бегло и кратко коснуться того, что следует втолковывать, вбивать, повторять. Для большинства в длинном рассуждении есть нечто внушительное, весомое; меч входит в тело не от удара, а более от нажима: так и слово в душу.
• Нельзя ценить его труды ниже потому, что он наш современник. Если бы он славен был среди людей, которых мы никогда не видели, мы разыскивали бы не только его книги, но и его изображения, но он живет в наше время, он нам уже надоел, и слава его тускнеет. Неправильно и зло не восхищаться человеком, достойным восхищения, потому что тебе довелось его видеть, с ним разговаривать, его слышать.
• Неблагодарное дело услуга (...), если за нее требуют благодарности.
• Как о художнике, скульпторе, резчике может судить только мастер, так и мудреца может постичь только мудрец.
• Лучше (...) ничем не заниматься, чем заниматься ничем.
• Я разговариваю только с собой и с книжками.
• Спроси любого: «Что ты делал сегодня?», он ответит: «Присутствовал на празднике совершеннолетия, был на сговоре или на свадьбе. Один просил меня подписать завещание, другой защищать его в суде, третий прийти на совет». Все это было нужно в тот день, когда ты этим был занят, но это же самое, если подумаешь, что занимался этим изо дня в день, покажется бессмыслицей, особенно если ты уедешь из города. И тогда вспомнишь: «Сколько дней потратил я на пустяки!»
• Мы завидуем нравственному благородству, но гораздо больше тому, что его прославляют, и не судим вкривь и вкось только о добрых делах, покрытых мраком.
• Очень одобряю, что ты предпринял прилежный пересмотр своих трудов. Тут есть, однако, некоторая мера: (...) излишнее старание больше уничтожает, чем исправляет.
• Я не хочу, как человек праздный, писать длинные письма, а читать их хочу, как человек изленившийся. Ведь нет ничего бездеятельнее изленившихся людей и любопытнее праздных.
• Я сказал, думается, удачно об одном ораторе нашего века, безыскусственном и здравомыслящем, но не очень величественном и изящном: «У него нет никаких недостатков, кроме того, что у него нет никаких недостатков». Оратор ведь должен иногда возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам; к высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бесславнее. (...) Риск придает особенную цену как другим искусствам, так и красноречию.
• О несчастных забывают так же, как об усопших.
• Плохо, если власть испытывает свою силу на оскорблениях; плохо, если почтение приобретается ужасом: любовью гораздо скорее, чем страхом, добьешься ты того, чего хочешь. Ведь когда ты уйдешь, страх исчезнет, а любовь останется, и как он превращается в ненависть, так она превращается в почтение.
• Он был особенно умен тем, что считал других умнее себя; особенно образован тем, что хотел учиться.
• Я считаю самым лучшим и самым безупречным человека, который прощает другим так, словно сам ежедневно ошибается, и воздерживается от ошибок так, словно никому не прощает.
• Рабы всех страстей сердятся на чужие пороки так, словно им завидуют, и тяжелее всего наказывают тех, кому больше всего им хотелось бы подражать.
• От многочисленных изменений измененным кажется и то, что осталось таким, как было.
• Мы имеем обыкновение отправляться в путешествие и переплывать моря, желая с чем-нибудь познакомиться, и не обращаем внимания на то, что находится у нас перед глазами. (...) Мы не интересуемся близким и гонимся за далеким; откладываем (...) посещение того, что всегда можно увидеть, в расчете, что мы часто можем это видеть.
• Как занятия дают радость, так и занятия идут лучше от веселого настроения.
• Людской слух радуется новизне.
• Мало разницы в том, потерпел ты несчастье или ждешь его; только для печали есть граница, а для страха – никакой.
• Человеку свойственно чувствовать и испытывать страдания, но в то же время бороться с болью и слушать утешения, а не просто не нуждаться в утешениях. (...) Есть некоторое наслаждение и в печали, особенно если ты выплачешься на груди у друга, который готов или похвалить твои слезы, или извинить их.
• Время кажется тем короче, чем оно счастливее.
• Трудно не перезабыть сведений, которым нет применения.
• Рабство прошлого времени повлекло за собой невежество и забвение в области многих благородных занятий, между прочим и в области сенатского права. (...) Поэтому возвращенная свобода застигла нас несведущими и неопытными; упоенные ее сладостью, мы вынуждены иногда раньше действовать, а затем уже узнавать.
• Никто не выслушивает порицаний терпеливее людей, больше всего заслуживающих похвал.
• Толпа от самой многочисленности своей приобретает некий большой коллективный здравый смысл, и те, у кого по отдельности рассудка мало, оказавшись все вместе, имеют его в изобилии.
• Следует читать много, но не многое.
• То, что ускользнуло от читателя, не может укрыться от переводчика.
• Я считаю счастливыми людей, которым боги дали или свершить подвиги, достойные записи, или написать книги, достойные чтения; к самым же счастливым тех, кому даровано и то и другое.
• Лучше сказать лишнее, чем не сказать необходимого. А потом судить о том, что лишнее, ты можешь, только прослушав все.
• Открытая рана боится прикосновения врачующей руки, потом терпит ее и, наконец, требует; так и свежая душевная боль отталкивает слова утешения и бежит от них, но затем их хочет и успокаивается от добрых, ласковых слов.
• И самый длинный день скоро кончается.
• Если у человека признаётся способность выбирать, то необходимо признать у него способность руководствоваться какими-нибудь соображениями.
развернуть