УСПЕНСКИЙ Владимир Андреевич

советский и российский математик, лингвист, публицист, популяризатор науки. Автор работ по математической логике, лингвистике, а также художественных произведений в жанре мемуарной прозы. Инициатор реформы лингвистического образования в России. Доктор физико-математических наук (1964), профессор, заслуженный профессор Московского университета (1998). 

Родился в семье драматурга Андрея Васильевича Успенского (1902—1978). Владимир Андреевич Успенский говорил, что математиком стал по историческому недоразумению, так как в его семье никаких предпосылок к этому не было. Однако в Советском Союзе математика была развита почти так же, как шахматы, и по обеим дисциплинам СССР лидировал в мире. Они были свободны от идеологии. Владимир Андреевич увлёкся математикой в школьные годы, в эвакуации в Новосибирске он ходил в букинистический магазин и покупал книги по высшей математике, выбирая по красивости названия. Семья вернулась из эвакуации в ноябре 1943 года, и тринадцатилетний Владимир стал участником математических кружков при МГУ и Московских математических олимпиад. В восьмом классе он получил первую премию на Московской математической олимпиаде для школьников и рекомендацию своего руководителя, тогда аспиранта МГУ Евгения Борисовича Дынкина для поступления в вуз. В 1947 году, окончив школу с золотой медалью, Успенский поступил на механико-математический факультет МГУ. Ещё во время учёбы на третьем курсе совместно с Е. Б. Дынкиным написал книгу по итогам своего школьного кружка, которая называлась «Математические беседы». Книга вышла в 1952 году в издательстве «Гостехиздат», через которое шла вся серьезная математическая литература. Дынкин рекомендовал Успенского А. Н. Колмогорову. На третьем курсе Владимир записался к академику на спецкурс по теории меры и однажды, опровергнув суждение академика о том, что не может быть такого неизмеримого множества, которое при повороте окружности может совместиться со своим дополнением, в январе 1950 года стал его учеником.

Начал заниматься немодной и несколько философской темой математической логики, взяв за основу труды А. Н. Колмогорова о математической логике 1925-го и 1932 годов и по теории множеств 1928 года. Впоследствии эта тема стала очень нужной, так как оказалась связанной с информатикой. В сентябре 1950 года познакомился со студентом пятого курса филологического факультета МГУ, впоследствии академиком отделения историко-филологических наук Российской академии наук Вячеславом Всеволодовичем Ивáновым, придя вместе с ним к пониманию того, что в лингвистике есть аспекты точных наук. Это послужило импульсом к созданию семинара по математической лингвистике. В 1952 году Успенский окончил механико-математический факультет МГУ с отличием и был приглашен в аспирантуру. Под руководством академика Колмогорова защитил кандидатскую диссертацию (1955), темой которой были вычислимые операции над перечислимыми множествами.

Работал ассистентом на мехмате и весной 1956 года совместно с Ивановым, тогда тоже ассистентом филологического факультета, открыл задуманный семинар по математической лингвистике на филологическом факультете. Но, поскольку этот термин был ещё «буржуазным», семинар назвали «Некоторые применения математических методов в языкознании». Первое занятие состоялось 24 сентября 1956 года. Формальным руководителем семинара был друг А.Н.Колмогорова, профессор филологического факультета Пётр Саввич Кузнецов (1899–1968).

В 1958 году Иванова уволили из МГУ за открытую поддержку подвергшегося травле поэта Бориса Пастернака, работа семинара прекратилась на год, пока специалист по истории языкознания Владимир Андреевич Звегинцев, работавший на кафедре общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета, не захотел оттуда выделиться и создать как собственную кафедру структурной и прикладной лингвистики, так и соответствующую специализацию студентов с преподаванием им математики. Так на филфаке появилось отделение структурной и прикладной лингвистики, которое сильно выбивалось из общей картины. В мае 1959 года на совещании у ректора МГУ Ивана Георгиевича Петровского Успенский заявил, что надо создавать отделение не структурной и прикладной лингвистики, а просто лингвистики, так как фактически на филфаке лингвистическое и литературоведческое направления перемешались. Однако против отделения от литературоведов выступили лингвисты, и тогда Успенский предложил терминологическую хитрость: открыть отделение теоретической и прикладной лингвистики. Идею поддержал Петровский, и в 1960 году произошёл первый набор студентов на это отделение. Было принято 13 человек, окончили курс пять. И только через тридцать лет и кафедра, и отделение получили настоящие названия, которые они имеют сегодня, — «теоретической и прикладной лингвистики». Успенский стал доцентом, а с 1993 года и до конца жизни заведовал кафедрой математической логики и теории алгоритмов мехмата МГУ. В сентябре 2003 года Успенский возобновил на филфаке семинар по математической лингвистике совместно с Мати Рейновичем Пентусом и лингвистом Петром Михайловичем Аркадьевым.

Автор многих книг и свыше 100 научных работ. Подготовил 25 кандидатов и 4 докторов наук. Литературоведческие и культурологические работы Успенского публиковались в журналах «Новое литературное обозрение», «Неприкосновенный запас», «Новый мир», «Знамя», «Вопросы литературы». За книгу «Апология математики» в 2010 получил главный приз премии «Просветитель» в области естественных и точных наук. Эта книга -- сборник статей учёного за 1965--2009 годы.  В. А. Успенский в своих статьях, эссе и интервью утверждал, что математика близка к гуманитарному знанию. Учёный, по собственному признанию, был удивлён тем, что его статьи «Апология математики, или О математике как части духовной культуры» и «Гуманитарное и математическое: преодоление барьера» были опубликованы в литературных журналах «Новый мир» и «Знамя». Это подтвердило его версию о праве математики на место в общественном сознании и в духовной культуре — он считал важным хотя бы намекнуть, что математика помогает лучше понять устройство окружающего нас мира.

• Главная цель обучения гуманитариев математике — психологическая. Эта цель состоит не столько в сообщении знаний и даже не столько в обучении методу, сколько в расширении психологии обучающегося, в привитии ему строгой дисциплины мышления. Помимо дисциплины мышления я бы назвал ещё три важнейших умения, выработке которых должны способствовать математические занятия. Первое — это умение отличать истину от лжи; второе — это умение отличать смысл от бессмыслицы; третье — это умение отличать понятное от непонятного.
• ...мыслимы различные геометрии, и им соответствуют различные числовые системы. Но тогда естественно спросить, которая же из геометрий, и, в частности, которое же из представлений о геометрической прямой, описывает реальное физическое пространство и, в частности, реальную физическую прямую. Здесь надо отчётливо понимать, что геометрическое описание физической реальности возможно только с известной степенью приблизительности. Так, планету Земля можно описать как шар, как эллипсоид и как геоид: и первое, и второе, и даже третье описания приблизительны, хотя точность их возрастает (но не надо думать, что чем точность выше, тем описание лучше: подлинную революцию произвело именно представление о Земле как о шаре и, скорее всего, это представление навсегда останется «самым главным»). При не слишком больших и не слишком малых (по сравнению с размером человека) пространственных размерах физическое пространство с достаточной точностью описывается обычной геометрией Евклида. При значительном увеличении или, напротив, уменьшении размеров эта точность начинает расшатываться. О том, как устроено физическое пространство в очень большом и в очень малом, мы знаем ещё недостаточно. По-видимому, общепринятой является точка зрения, что пространство в целом конечно. Луч света, направленный из некоторой точки такого пространства в какую-либо сторону, вернётся в ту же точку с другой стороны (да и это верно со множеством оговорок). Не исключено, что два астрономических объекта, видимых на небе в разных местах, суть один и тот же объект, видимый с разных сторон. В одном из рассказов Уэллса герой рассказа, Готфрид Платтнер, совершив путешествие в четвёртое измерение, возвращается на Землю зеркально отражённым ― нельзя исключить такой результат и при путешествии в пределах окружающего нас трёхмерного физического пространства. Описанное парадоксальное явление (а именно, зеркальное отражение при перемещении) непременно присутствует в так называемых неориентируемых пространствах, а наше физическое пространство, может статься, как раз и является неориентируемым. Итак, мы мало знаем, как ведёт себя пространство в удалённых от нас районах. Мы мало (хотя, конечно, очень много по сравнению с прошлым веком) знаем и о микромире. Одна из серьёзно обсуждаемых гипотез, лежащая в основе так называемой теории квантования пространства-времени, состоит, например, в том, что временные и пространственные промежутки не дробимы неограниченно, а что, напротив, существует минимальный возможный для таких промежутков конечный размер. («Нестандартный анализ», 2002)
• Вообразим, отвлекаясь от реальности, что мы живём в совершенно конкретном трёхмерном Евклидовом Пространстве (мы опять употребляем прописные буквы, чтобы подчеркнуть уникальность этого пространства). Конечно, его нельзя определить никаким числом аксиом, а только ― «указав пальцем». С другой стороны, существуют многочисленные системы аксиом (наиболее известная из них принадлежит Гильберту), определяющих это пространство «с точностью до изоморфизма». Взятый в кавычки фразеологизм означает, что система аксиом определяет целый класс изоморфных между собой пространств, а наше «реальное» Евклидово Пространство ― одно из них.