Досье личности

Ценность: 1,333 (12)

Симпатия: 1,333 (12)

дата обновления - 2011-01-03

просмотров - 8

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ Игнатий Дмитриевич

Другое имя: Астафьев В.П. - псевдоним

Имя латиницей: Rozhdestvenskij Ignatij Dmitrievich

Пол: мужской

Дата рождения: 10.11.1910

Место рождения: Москва, Россия

Дата смерти: 03.07.1969 Возраст (58)

Место смерти: Красноярск, Россия

Знак зодиака: Скорпион

По восточному: Собака

География: РОССИЯ, СИБИРЬ, СССР.

Ключевые слова: литература, поэт.

Anno: 1936

Игнатий Дмитриевич РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

российский поэт. Окончил литературный факультет Иркутского педагогического института (1940), учительствовал в северных районах Красноярского края. Печатался с 1927 г.; первый сборник стихов «Северное сияние» (1936). Главная тема произведений – прошлое и настоящее Сибири, стойкость ее людей, суровая и прекрасная природа (поэмы «Стражи Мангазеи» (1944), «Василий Прончищев» (1947), «Вечно живое сердце» (1957) и др.

Медиа (0)
Источники (3)
Факты (1 )

21.02.2011 Ю.А.Белецкий

Игнатий Дмитриевич Рождественский родился в 1910 году в Москве. С 1920 года жил в Красноярске. В 1940 году заочно окончил Иркутский педагогический институт. Работал учителем в сельских районах Красноярского края, на Крайнем Севере, специальным корреспондентом газеты "Правда". Первый сборник стихов "Северное сияние" вышел в Красноярске в 1936 году. Автор многих книг стихов и прозы. Один из создателей Красноярской писательской организации. Ушел из жизни в  1969 году. Похоронен на Николаевском кладбище Красноярска.

Игнатий Дмитриевич Рождественский родился в семье, принадлежавшей к промышленной элите России. Его дед по матери — Николай Иванович Бландов был основателем первого в Москве молочного завода.

Бабушка будущего поэта Мария Евграфовна Бландова писала книги для детей, дружила со многими известными литераторами своей эпохи. Переписывалась с И.С. Тургеневым и даже написала о нем книгу «Воспоминания о Тургеневе». Ее переписка с Короленко, долго хранившаяся в семье, теперь находится в фондах Государственной публичной библиотеки. Одной из первых в России она выступила за эмансипацию женщин.

Отец будущего поэта Дмитрий Игнатьевич Рождественский сочинял стихи, и хотя никогда их не печатал, сын Игнатий помнил многие из них наизусть.

Его мать Екатерина Николаевна, выпускница Сорбонны, знала несколько иностранных языков, любила и понимала музыку, хорошо разбиралась в искусстве. Она и привила первый интерес к поэзии своим детям.

Мальчик рос в атмосфере общей любви. В доме постоянно звучала музыка. Читались стихи. Велись разговоры об искусстве. На праздники устраивались спектакли, в которых участвовали домашние и их друзья. Наверное, там надо искать истоки любви к поэзии, литературе, искусству, которая так ярко проявилась в нем, юноше, и уже не оставляла никогда.

Октябрьская революция 1917 года переменила всю жизнь семьи, разбросав ее по миру, оставив свои отметины могильными крестами на земле бывшей Российской империи.

 Семья Рождественских покидает Москву и переезжает в Красноярск, когда мальчику едва исполнилось 10 лет. Впрочем, так в поздних биографиях поэта стыдливо скрывалась правда, семья попросту бежала от новой власти, новых порядков. Казалось, Сибирь могла дать убежище, спасти. Может быть, Красноярск и не стал бы тем городом, с которым судьба навечно связала Игнатия Рождественского, но здесь, вскоре после приезда, тяжело заболевает и умирает его мать. Убитый горем отец ос­тавляет семью... и становится священником в одном из приходов края. С тех пор они больше не виделись. Детство кончилось.

Осиротевший Игнатий рано узнает, что такое скитание по чужим углам, забота о куске хлеба. Школьный комитет содей­ствия назначил ему стипендию, как крайне нуждающемуся.

Пятнадцатилетним юношей он начина­ет самостоятельный жизненный путь. Когда заканчивались занятия в школе, Игнатию до конца каникул приходилось работать. Он трудился в геологоразведочной и коло­низационно-переселенческой партиях, на фарфорофаянсовом заводе, помогал зем­лемерам, прорубал в тайге просеки для проектировавшейся тогда железной дороги Томск - Енисейск. Позднее он вспоминал об этом в стихах:

Мечтали мы о новой магистрали

И не щадили рук и ни сердец,

А комары нас заживо съедали,

Набрасывался яростный мокрец,..

Ну, а тогда, возвращаясь в школу после лета, проведенного в изнурительном труде, он брался за учебники. Любознательный, с прек­расной памятью, он выделялся среди учащих­ся красноярской школы N 20 своей начитан­ностью, умом, развитием. Тогда же пришли увлечение историей и географией. При свете открытой печки он часами мог рассматривать географические карты, живо представляя да­лекие страны. Эту страсть он сохранил до конца жизни. По прочитанным книгам сос­тавлял карты городов и при случае мог поп­равить человека, только что приехавшего из Парижа, когда тот неправильно называл пе­ресечения улиц, хотя сам никогда там не был. Гюго, Мопассан, Золя были его гидами...

Под влиянием чтения и обилия жизнен­ных впечатлений Игнатию захотелось писать самому.

«В помещении редакции «Красноярский рабочий» в декабре 1927 года впервые собрались юноши и девушки, любящие литературу, в числе которых находился и автор этих строк. Мы выполняли любые задания редак­ции, писали стихи и корреспонденции о сборе металлолома, о непорядках в рабочих клубах, о первых тракторах и многом дру­гом, нужном и необходимом, не гнушаясь ни­какой черновой работой. Мы выпускали свой рукописный, хорошо иллюстрированный журнал, выступали на предприятиях и в во­инских частях. Это была кипучая жизнь», ­- вспоминал впоследствии Рождественский.

В том же, 1927 году, когда Игнатию было 17 лет, в газете «Красноярский рабо­чий» появилось его первое печатное стихот­ворение «Полк обороны».

Конец двадцатых… В крае, как и по всей стране, идет борьба с безграмот­ностью. И восемнадцатилетний Игнатий, только что получивший аттестат об оконча­нии школы, уезжает в Новоселовский район ликвидатором безграмотности и учи­телем начальной школы деревни Камчатка. Потом переезжает в село Чалбышево Пировского района. Чуть позже учительствует в Пировском в школе колхозной молодежи ­единственной на весь район семилетке.

В деревне тогда жилось непросто, боль­шинству было не до учебы, надо было работать, обеспечивать семью всем необходимым ­и едой и одеждой: сами пряли лен, сами шили одежду... А вот вечерами девушки с прялками, парни с гармошками приходили на занятия. Во время перемен пряли, чтобы не терять даром ни минуты. А после занятий пели и плясали под гармошку. Так и учи­лись. К тем же, кто по какой-то причине не мог прийти, к старикам, молодой учитель приходил домой. Педагогов не хватало, поэ­тому Игнатий Дмитриевич преподавал не только литературу, но и географию. Перег­рузка, тяжелые условия привели к тому, что у него стало ухудшаться зрение (ослабло до -13), понадобились очки. С тех пор он с ними и не расставался. В воспоминаниях его учеников и друзей очки «с выпуклыми стек­лами» были главным, что запоминалось в этом высоком, порывистом черноволосом че­ловеке при первой встрече. И только потом приходили восторженность и даже преклонение перед педагогом, умевшим расположить к себе и ребенка и взрослого. Рождествен­ский легко сходился с людьми, и близорукость не мешала ему разглядеть каждого, как не мешала замечать только поэту види­мые детали.

В Чалбышеве Игнатий Рождествен­ский встретил молодую учительницу Евге­нию Злотину...

Стала осень для нас весною,

Даже ветер колючий стих...

И тебя я назвал женою­,

Самым нежным из слов людских.

Эти строчки появятся позже. Тогда же просто пришла любовь. Как оказалось, навсегда. Двоих сыновей и трех дочерей воспитали они за долгую совместную жизнь. А любовная лирика поэта, до последней строчки посвященная жене, возмож­но, составит лучшее, что он создаст за бо­лее чем сорокалетнюю литературную деятельность.

В 1934 году молодая семья уезжает в Туруханск. А в тихой сибирской деревень­ке Чалбышево в память о поэте осталась улица, позднее названная его именем.

Два года Рождественский учил стар­шеклассников Туруханска. Одновременно учился и сам. Заочно с отличием окончил Иркутский педагогический институт.

Енисейский Север заворожил поэта: ­суровые, метельные зимы, мечтательные белые ночи. И, конечно, люди особенного склада:

Здесь тепла земле недоставало,

Люди здесь суровые на взгляд,

Здесь к тебе присмотрятся сначала,

А потом с тобой заговорят...

Стихи переполняют сердце поэта, сти­хи просятся на волю. Рождественский начинает активно сотрудничать с иркутскими журналами «Будущая Сибирь» и «Новая Сибирь». В этих журналах напечатаны его стихи «У приемника», «Мыс желания», «Заполярье», «Думы геолога» и другие, вошед­шие в первую книгу поэта «Северное сия­ние». 1936-37 учебный год Игнатий Дмитриевич начал в Игарке. Город еще только стро­ился, и как учитель и поэт Рождественский отдал его становлению много сил.

«Мы читали и слушали стихи Пушки­на, Некрасова, Лермонтова, - писал много лет спустя бывший игарский школьник Виктор Астафьев. - Мы любили творения этих великих поэтов, но они писали и про дворян и про «немытую Россию», а вот про нас, про Заполярье, про Игарку писал Игна­тий Дмитриевич. И нам, конечно же, стихи его казались самыми прекрасными... В 1941 году Игнатий Дмитриевич выехал в Крас­ноярск. Уехал и навсегда оставил в наших сердцах любовь к литературе и великому русскому языку».

Газеты края не раз писали об интерес­ной работе учителя И. Рождественского, о прочных знаниях его учеников. Но лучшее подтверждение его педагогического дара, умения разглядеть в ребятишках, на которых, как говорил Виктор Астафьев, «мно­гие учителя рукой махнули и считали нес­частьем великим их учить», - божью иск­ру, талант - благодарная память бывших учеников, не забывавших его уроки до кон­ца своей жизни.

В Красноярске Рождественский начи­нает работать литературным консультан­том в краевом книжном издательстве. К то­му времени он уже автор двух поэтиче­ских сборников. Поэзия, литература стано­вятся его профессией.

С первых дней Великой Отечествен­ной войны Игнатий Рождественский считал себя мобилизованным и призванным Роди­ной. Зрение не позволило ему пойти на фронт. Но его военные стихи, пронизанные чувством истинного патриотизма и любви к Родине, попадали на передовую, согревая сердца фронтовиков.

«Помню, на Днепровском плацдарме сидели мы, голодные, отрезанные от наших рекой, - вспоминал В.П. Астафьев, - и вовсе нам не до стихов было. Ночью на плацдарм переправились свежие части. Мы подались к «новичкам» «подстрелить» на завертку табачку. В норке, по-стрижиному вырытой в яру, мелькнул огонек. Я туда. Подхожу и слышу: «Всю ночь в тайге буя­нили метели».

Родной, не раскатистый, не цветистый, а простой, чуть суровый голос долетел до далекого Днепра. Долетел, и чертовски теп­ло от него стало.

Я выпросил тогда у пехотинца газет­ную вырезку с этим стихотворением и дол­го таскал его в нагрудном кармане»...

Находясь в тылу, сибирские литера­торы не оставались в стороне от военных событий, откликались на них не только литературными произведениями, но были газетчиками и публицистами, выступали по радио, встречались с воинами, труже­никами заводов, учащимися. Горячее участие в этой работе принимал и Игна­тий Рождественский. В эти тяжелые годы его стихи постоянно печатаются в газетах, выходят две поэтические книги «В боевом строю» и «Сердце Си­бири».

В 1946году Игнатия Рождественского принимают в Союз писателей СССР. Тогда же вступили в Союз писателей Николай Устинович и Сергей Сартаков. Возникла Крас­ноярская писательская организация.

Плодотворным для И. Рождественского стал послевоенный период. Новосибирский сборник «Родные края» и красноярский ­«Саяны», «С берегов Енисея» обобщали творчество поэта в сороковые годы.

Каждая книга поэта, - как путешествие по краю. Игнатий Дмитриевич был бесконеч­но предан ему, считал себя сибиряком, «и не рвался в теплую Москву», как писал в посвя­щении другу поэт Лев Ошанин, он не мог представить свою жизнь без ставшей родной Сибири.

Нет, тогда бы меня не простил Енисей,

И тайга бы меня не простила.

Великая река стала для поэта симво­лом его творчества. И еще он любил сибир­скую природу, всю жизнь восхищаясь ею как маленький ребенок, воспевая ее в своих стихах, он оставил нам радость встреч с тем, что увидел восторженно-проницатель­ным взором поэта:

Они мохнаты, как зверьки,

Цветы высокой параллели...

Или:

На яр взобравшись тяжело,

Не может отдышаться лето,

Оно в пути изнемогло...

и это не оставалось незамеченным чита­телями, критикой. Известный советский поэт Лев Ошанин, редактировавший московский сборник И. Рождественского, писал ему: «Все это время провел с твоими стихами в запахах сибирской тайги, в тонких красках енисей­ских весен, книжка получается очень интересная, полная сибирских, твоих, особых рожде­ственских красок»...

Всего же при жизни писателя вышло бо­лее сорока книг, и не только стихотворных. Почти  девять лет - с сентября 1956 до июня 1965-го Рождественский работал специальным корреспондентом «Правды» по Сибири и Якутской АССР. По командировкам газеты и по заданиям Союза писателей изъездил всю страну от берегов Тихого океана до карель­ских озер, от огнедышащих камчатских сопок до палящих песков Средней Азии. Но особен­но любил он ездить по родному краю от Ту­вы до Карского моря.

Неутомимым тружеником прошел Рож­дественский весь свой жизненный путь. У всех, знавших поэта, осталась память о нем как о вечном искателе и следопыте, влюблен­ном в жизнь и людей, обуреваемом жаждой знаний, верном друге и товарище.

Самые последние книги поэта вышли в его родном Красноярске. О книге стихов «Поклон вам, милые края» можно гово­рить как о главной книге поэта. Это был последний поклон бесконечно любимой си­бирской земле, прощание с Севером, тай­гой, с Енисеем...

Прошуметь бы ливнем щедрым

Над просторами земли,

Чтобы легче стало кедрам,

Что там кедрам, даже недрам,

Чтобы камни расцвели...

Через несколько месяцев поэта не стало... В память о поэте в Красноярске, на доме, где он жил, установлена мемориальная доска. С нее на прохожих глядит совсем не хрестоматийный портрет поэта, и каждый мо­жет прочитать строчки, ставшие девизом его жизни: «Я себя не мыслю без Сибири, без мо­их родных сибиряков».

Обсуждение
comments powered by HyperComments
Наверх